В сердце добрый человек. Но в голове псих.
Дьявол за спиной
В ПРОЦЕССЕ
предисловиеp.s. если бы у Джен&Стива была бы дочь, Мэри-Эн *_*
p.s.s. если бы Николаса Траска выпустили.
p.s.s.s. несколько лет спустя после событий на ролке х)
Когда дело заканчивается, адвокат его закрывает и отправляет в архив. Закрыть и забыть, словно его и не было. Ведь после того, как приговор вынесен, дело перестает существовать. Оно все еще есть на бумаге, все еще есть улики и опровержения, все еще есть подпись судьи и решение присяжных. Есть тот, кого осудили или признали невиновным.
Но для адвоката дело должно перестать существовать.
читать дальше- Не спишь?
Дженнифер отмирает, оборачивается на голос отца. Моррис Уолтерс стоит в дверях, с сонливым укором смотрит на дочь, что снова теребит дужку старых очков, оставшихся со времен колледжа. Потом зрение улучшилось, стало модным носить линзы, и очки как-то сами собой все чаще оставались в футляре… Но привычка крутить дужку, держа ее на губах, так и не ушла никуда.
Виноватая улыбка, слегка удивленный взгляд на разложенные вокруг нее бумаги будто и не она вовсе зачитывается ими уже который раз подряд.
- Немного засиделась.
- Уже пятый час, - отец укоряющее прав. Он знает, что в Нью-Йорке совсем недавно наступило утро, и его дочь звонила домой (в новый дом), что у нее был повод не ложиться пораньше, что хотелось услышать голоса родных, особенно дочь, и Джен точно пыталась узнать про успеваемость и уроки физкультуры, которые так заботили ее, когда дело касалось дочери.
А еще пыталась не поссориться с мужем.
Моррис был готов поставить сто баксов, что к концу недели она сдастся и окончательно останется здесь. Эгоистичный отцовский порыв, потому что старый коп вспомнил о своей малышке Джен…
Только вот малышка выросла, завела семью, обнесла свое милое уютное гнездышко забором и не особо провоцировалась на попытки Стивена вернуть ее домой.
Джен собирает бумаги, складывает одна к одной рапорты полиции, заключения экспертиз, баллистики, показания свидетелей и пострадавших, заключения судмедэкспертов и просто фотографии, где показано много, очень много плохих поступков.
- Дженни, - отец садится в кресло, смотрит на уставшую, измотанную дочь с опекой и заботой, пытаясь отвадить ее от этого дела, но в тоже время понимая, как оно важно для нее. Все это. Эти бумаги закрытых и все еще открытых дел, эти фотографии, эти слова людей, большинство которых давно покоятся в шести футах под землей.
Дженнифер поднимает взгляд.
- Ты не должна этим заниматься.
- Должна.
Пауза, в которую Моррис выбирает между шуткой и серьезным разговором. Он давно страдает от бессонницы, но не хотел, чтобы и его дочь обзавелась этим раньше времени.
Тем более, у нее семья. Настоящая семья, которая нуждается в ней. В которой нуждается она. И прошлое не должно отбирать это все у нее.
- Ларри справится с ним, дочка. Ведь он хороший прокурор, он…
- Ларри тупой как пробка, - спокойная констатация факта, хотя раньше – Моррис знал – она бы вспылила. В отце неожиданно просыпается гордость: его дочка выросла. Совсем уже не маленькая девочка.
- И не знает всего.
- Не лезь снова в это болото. Ты закрыла дело, все закончилось. Пусть этим занимается прокурор с его штабом. Уверен, в этот раз ему так просто не отделаться.
Приходится прикусить язык, но Моррис уже сказал то, что не должен был говорить. Об этом всегда подразумевалось, все знали, но никто не говорил вслух. Чтобы не беспокоить ее. Чтобы оградить. Чтобы она не вспоминала.
Дженнифер смотрит на фотографии.
- Ее звали Салли Корбо, - не отрывая глаз, говорит вполголоса. – Она была актрисой. Думала, что была ею. Пара мюзиклов, вторые роли, но она была счастлива. Потому что любила. Знаешь, - невеселая усмешка, - говорила, что по-настоящему любила. И до последнего не верила, что любовь всей ее жизни мог такое с ней сделать. Нормальный человек такое не сделает, а она считала его принцем на белом коне. Но это изуверство…
Фотография сменяется. Моррис не видит ее, но знает, что там совершенно другая картина.
- Спустя два дня после его освобождения из зала суда она умерла, - взгляд на притихшего отца, понявшего, куда клонит его дочь. – Два дня. Она позвонила мне и попросила защиты. Я обещала ей позаботиться о ней. Потому что она боялась, пап. Она боялась, а я не смогла дать ей защиту.
- Дженни…
- А когда я встретила его в следующий раз, - не слушая, не давая вставить слово, - он пообещал мне, что я повторю судьбу Салли. Что я такая же, просто в другой роли. И что если я не позволю ему выйти из зала суда невиновным, он позаботится обо мне. И знаешь, пап, что он сделал?
Моррис знал ответ, но смолчал. Это был тяжелый разговор для него в столь ранний час. Он склонялся к мысли, что не поздно позвонить в Нью-Йорк и просить кого-нибудь приехать. Потому что перед ним сидит не его малышка Дженни, а взрослая женщина, жаждущая мщения.
- Я сделаю все, - укладывает фотографию к остальным, в потрепанную желтую папку, - чтобы Траску дали «вышку». Все, чтобы он получил по заслугам.
- Джен, - Уолтерс подсаживается поближе, касается руки дочери, смотрит в ее зеленые глаза. – Месть не то, что тебе поможет в этом. Ты не должна мстить ему. Это не то, из-за чего стоит бросать все, что у тебя есть.
Девушка закрывает глаза, раздумывает несколько секунд. Усмехается.
- Предлагаешь все забыть? – смотрит на него пристально, но бывший коп выдерживает взгляд адвоката.
Бывший коп качает головой.
- Нет. Не забывай, что ради него ты сейчас жертвуешь всем, что тебе удалось приобрести. Не трать свою жизнь на ублюдка, дочка. Он свое получит. Но не лезь в это дело. Оно передано Ларри. А он хороший парень.
- Да, - слишком быстро соглашается она, закрывая папку. – Хороший.
- - -
- Дженнифер?
Незнакомый мужской голос. Стивен оторвал Мэри-Энн от новых занавесок, приложил трубку к уху, вслушиваясь в серьезное молчание.
- Ее сейчас нет дома, но скоро будет. Могу я узнать, кто вы?
На том конце молчат. Дольше, чем следует. Роджерсу уже пришлось смириться с вереницей «бывших парней», изредка досаждавших его супруге время от времени. Он почти убедился в клише звонившего, пока тот не подал голос.
- Ларри Андерсон. Прокурор штата Калифорния, мы работали с Дженнифер. А вы?
- Стивен Роджерс. Муж Дженни.
Мужчины молчат, не зная, что добавить.
Ларри слышит тихое пошептывание Стивена: «Мэри, нет-нет, не трогай, это не игрушка, милая…», и тут же ожесточается. Все-таки несправедливо. Не так справедливо, как ему хотелось бы.
- Передайте, что я звонил по поводу одного старого дела. И пусть перезвонит мне в офис. Срочно.
- Конечно, мистер Андерсон, - Роджерс больше занят возней с дочерью, чем различением сухого раздражения в голосе незнакомого мужчины, о котором никогда не слышал. – Что-то еще?..
Гудки.
- - -
Дело закрыто. Сдано в архив.
Но когда ты входишь в архив, достаешь дело, перелистываешь файлы, каждое выжатое досуха бюрократическое слово мгновенно всколыхнет целую гущу воспоминаний: разговоры, допросы, встречи с дознавателем, клиентом, свидетелями, попытки договориться, крики и истерики, обучение дачи показаний, слежка и колкости от противников, оппонентов в суде…
Как-то раз Ларри сравнил судебное заседание с партией в пинг-понг: обвинение забивает первый гол, и защита уже в проигрыше на одно очко. Потом будет следовать длительная партия из вызовов и допросов свидетелей, показные выпады в демонстрации улик, парирования и удары разного «калибра». Ларри всегда называл защитников «скользящими»: они пытались вывернуться так, чтобы обвинение проиграло, и часто – нечестными методами.
В этот раз «скользящим» предстояло быть ему.
Николас Траск, видный мафиози с завидным прошлым, сумел найти свидетеля и выйти под залог. Защита основалась на показаниях свидетеля как на троне, с которого снисходительно улыбалась прокурору Андерсону, которому пришлось выдержать многочисленные упреки и усмешки как от знакомых и коллег, так и от журналистов.
«Криминальный авторитет выпущен под залог из-за показаний пьяного водителя».
- Он нашел способ. Как обычно.
Но Ларри не верит своему голосу. Да и вряд ли кто поверит оправдывающему тону. Особенно Дженнифер, сидящая напротив и пролистывающая газету с интервью Траска. Отсутствующее выражение лица бывшей коллеги его нисколько не успокаивает.
- Мы можем еще раз перепроверить. Возможно, видеозапись, о которой они говорят, всего лишь «утка».
- Это и есть «утка», - спокойно отвечает она, зачитывая ответ Траска на вопрос о питании в тюрьме. – Чтобы затянуть суд. Ему не хочется управлять городом из-за решетки.
- Дженнифер.
Коронная пауза Ларри Андерсона, его фирменный серьезный взгляд. Только вот Дженнифер Уолтерс, которая обычно на это реагировала однозначно («ладно, крутой парень, сдаюсь, что ты придумал?»), даже не обратила внимания: только взяла чашку кофе и сделала глоток. Прокурор немного смутился.
- Мы можем допросить этого свидетеля.
- Ты имеешь право, - поправила тем же спокойным тоном, который немного раздражал мужчину. – Судья явно не обрадовался, что свидетель был представлен так поздно, когда дело почти закрыто. Кстати, - взгляд на хмурого Ларри, - судья Алистер или Грин?
- Алистер, - Андерсон с долей скептицизма протягивает руку к своей чашке. Видит ее понимающую улыбку, сам улыбается в ответ. Все же приятно иметь дело с коллегой, которой не следует разъяснять особенности судей. Который уже знает, что Грин не любит белых, а Алистер просто мудак, который обожает всякие сексиские шуточки.
- Но тут он однозначно на нашей стороне.
- Ты меня так успокаиваешь или подбодряешь? – Джен отрывает взгляд от газеты, смотрит на Ларри. – Я еще не забыла тот иск про домогательства.
- Который подала ему же на рассмотрение? – усмехается Ларри, и девушка смягченно улыбается. – Да, старик просто вскипал, когда тебя видел, но больше ничего сделать не мог.
- Кто знает, Ларри. Может, ты плохо знаешь этого старика.
Андерсон приподнимает брови. Уолтерс, замечая его мимику, едва не поперхнулась кофе.
- О Господи, Ларри, нет! – она смеется, и от ее смеха становится легче. Она оставила в покое газету с огромным цветным фото довольно улыбающейся морды Траска, пялящейся в объектив.
- Я и не говорил ничего такого.
- Но подумал, - она вздохнула. – Старик понял шутку и отстал. Сам виноват, что еще сказать. Так он растерзал защиту за появление новых показаний?
- Конечно. Рвал и метал Коэла. Я уж подумывал над тем, как не дать ему запустить в Майкла молоток, а то он был на грани.
- О да, - Уолтерс хмыкнула. – Он же жутко не любит «сюрпризов». Странно, что Коэл пошел на такое. Он же знает – дело пшик. Слишком много доказательств, и Траск не скрывает, что не божий цвет. Зачем бы Майку защищать Траска?
«Майк», - мысленно отмечает Ларри. – «Она назвала его Майк».
- Либо ему хорошо заплатили, либо… - Андерсон пожимает плечами: ему не особо интересно, почему Коэл взялся за дело Траска, хотя раньше всегда открещивался от заведомо проигрышных дел. А тут все как на ладони.
- Это так важно?
- Не знаю, Ларри, не знаю, - она вздыхает, закрыв газету, сложив ее пополам и отложив от себя. Все ее движения спокойны, плавны, размерены. Словно она и не читала про того, кто был виноват. Кто бы виновным, и все об этом знали, но не могли доказать. Кому? Хороший вопрос.
- Я бы переговорила с ним.
- Траском? – в голосе прокурора слышится искреннее удивление. Но Джен качает головой.
- С Майком. Он должен знать про Траска гораздо больше, чем ты.
- Но он прикроется адвокатской тайной.
Интерес Дженнифер к этому делу был понятен Андерсону, но ее желание встретиться с «Майком» вызывало у него странное чувство… ревности? Возможно.
Девушка задумчиво посмотрела на него, не учуяв подвоха.
- Зато вполне может проболтаться старому другу по секрету, - мягкая, удовлетворенная улыбка. Первое, что Ларри узнает в ней за это недолгое время после долгой разлуки. Он узнает этот взгляд, эту улыбку, эту наигранную попытку скрыть свои губы: Дженнифер придумала, чем займется этим вечером.
- - -
- Привет, милая, - она старается не выдавать недавних слез, говоря бодро и чуть громче обычного. В ее голосе проскальзывают истеричные нотки, но, может, удастся замаскировать под смех?
- Ма-а-ама, привет! – кричит Мэри-Энн в трубку, а где-то там, на заднем плане слышится голос Стивена «милая, не так сильно, ты же сломаешь».
«Четвертый телефон за месяц», - не сдерживая смешка, свободной рукой ища очередной бумажный платок. Только коробка стоит в гостиной, она ведь сама ее туда унесла пару минут назад, когда собиралась с духом, не так ли?
«Черт, черт, черт!»
- Как ты? Как учеба?
- Ой, все так хорошо! – восторженно начинает свой долгий, красочный и яркий рассказ Мэри-Энн, обрадовавшись еще одному слушателю своих прекрасных приключений. Ведь для нее каждый день это целая история, которую просто необходимо рассказать, особенно родителям!
Дженнифер слушает и утирает слезы рукавом рубашки, прикусив нижнюю губу.
«Придурок, я же знала, знала, что так все и будет!»
- О, - неожиданно голосок Мэри-Энн прерывается, становится озадаченным. – Папа с тобой хочет поговорить.
- Нет-нет, не давай ему…
- Дженни?
Бывшая Уолтерс, ныне миссис Роджерс, закатывает глаза.
- Привет, Стив.
- У тебя все в порядке?
- Конечно, - наигранная улыбка, пусть он и не видит. Просто ей нужно быть… уверенной, что он поверит. Ведь он всегда верит ей, когда она так говорит, правда?..
- Все в полном порядке. А у вас как там?
- Хорошо, - Стивен делает паузу, словно выбирая между первым и вторым вариантом чего-то, что уже не нравится Джен. Ей очень хочется сослаться на плохую связь и повесить трубку, чтобы добраться до чертовых бумажных платков и окончательно вытереть проклятые слезы…
- Ты не против, если мы с Мэри-Энн приедем в Лос-Анджелес? На пару дней?
«Как же я хочу вас видеть, о господи…»
- О нет, дорогой, - быстро проговаривает, чтобы не дать себе лишней возможности зацепиться за то, что дорого. Их нельзя впутывать. Не сейчас. Ей надо самой разобраться, самой. Ведь это ее проблемы, а она привыкла решать свои проблемы сама.
- Что-то не так?
- Сти-ив, - с укором протягивает она, уже не пытаясь скрыть последствия слез в голосе. До чего же он проницателен, черт бы его побрал с его параноей и прошлым. Их общим прошлым, из-за которого у нее до сих пор кошмары.
- Я же говорю – все в порядке, я в норме.
- Тогда почему… - пауза, ибо догадка. – Ты плакала?
Вздох.
- Да. Но это неважно, ладно? Просто… тяжелый день. И вам лучше не приезжать.
- Почему?
- Потому что так будет лучше.
В ПРОЦЕССЕ
предисловиеp.s. если бы у Джен&Стива была бы дочь, Мэри-Эн *_*
p.s.s. если бы Николаса Траска выпустили.
p.s.s.s. несколько лет спустя после событий на ролке х)
Когда дело заканчивается, адвокат его закрывает и отправляет в архив. Закрыть и забыть, словно его и не было. Ведь после того, как приговор вынесен, дело перестает существовать. Оно все еще есть на бумаге, все еще есть улики и опровержения, все еще есть подпись судьи и решение присяжных. Есть тот, кого осудили или признали невиновным.
Но для адвоката дело должно перестать существовать.
читать дальше- Не спишь?
Дженнифер отмирает, оборачивается на голос отца. Моррис Уолтерс стоит в дверях, с сонливым укором смотрит на дочь, что снова теребит дужку старых очков, оставшихся со времен колледжа. Потом зрение улучшилось, стало модным носить линзы, и очки как-то сами собой все чаще оставались в футляре… Но привычка крутить дужку, держа ее на губах, так и не ушла никуда.
Виноватая улыбка, слегка удивленный взгляд на разложенные вокруг нее бумаги будто и не она вовсе зачитывается ими уже который раз подряд.
- Немного засиделась.
- Уже пятый час, - отец укоряющее прав. Он знает, что в Нью-Йорке совсем недавно наступило утро, и его дочь звонила домой (в новый дом), что у нее был повод не ложиться пораньше, что хотелось услышать голоса родных, особенно дочь, и Джен точно пыталась узнать про успеваемость и уроки физкультуры, которые так заботили ее, когда дело касалось дочери.
А еще пыталась не поссориться с мужем.
Моррис был готов поставить сто баксов, что к концу недели она сдастся и окончательно останется здесь. Эгоистичный отцовский порыв, потому что старый коп вспомнил о своей малышке Джен…
Только вот малышка выросла, завела семью, обнесла свое милое уютное гнездышко забором и не особо провоцировалась на попытки Стивена вернуть ее домой.
Джен собирает бумаги, складывает одна к одной рапорты полиции, заключения экспертиз, баллистики, показания свидетелей и пострадавших, заключения судмедэкспертов и просто фотографии, где показано много, очень много плохих поступков.
- Дженни, - отец садится в кресло, смотрит на уставшую, измотанную дочь с опекой и заботой, пытаясь отвадить ее от этого дела, но в тоже время понимая, как оно важно для нее. Все это. Эти бумаги закрытых и все еще открытых дел, эти фотографии, эти слова людей, большинство которых давно покоятся в шести футах под землей.
Дженнифер поднимает взгляд.
- Ты не должна этим заниматься.
- Должна.
Пауза, в которую Моррис выбирает между шуткой и серьезным разговором. Он давно страдает от бессонницы, но не хотел, чтобы и его дочь обзавелась этим раньше времени.
Тем более, у нее семья. Настоящая семья, которая нуждается в ней. В которой нуждается она. И прошлое не должно отбирать это все у нее.
- Ларри справится с ним, дочка. Ведь он хороший прокурор, он…
- Ларри тупой как пробка, - спокойная констатация факта, хотя раньше – Моррис знал – она бы вспылила. В отце неожиданно просыпается гордость: его дочка выросла. Совсем уже не маленькая девочка.
- И не знает всего.
- Не лезь снова в это болото. Ты закрыла дело, все закончилось. Пусть этим занимается прокурор с его штабом. Уверен, в этот раз ему так просто не отделаться.
Приходится прикусить язык, но Моррис уже сказал то, что не должен был говорить. Об этом всегда подразумевалось, все знали, но никто не говорил вслух. Чтобы не беспокоить ее. Чтобы оградить. Чтобы она не вспоминала.
Дженнифер смотрит на фотографии.
- Ее звали Салли Корбо, - не отрывая глаз, говорит вполголоса. – Она была актрисой. Думала, что была ею. Пара мюзиклов, вторые роли, но она была счастлива. Потому что любила. Знаешь, - невеселая усмешка, - говорила, что по-настоящему любила. И до последнего не верила, что любовь всей ее жизни мог такое с ней сделать. Нормальный человек такое не сделает, а она считала его принцем на белом коне. Но это изуверство…
Фотография сменяется. Моррис не видит ее, но знает, что там совершенно другая картина.
- Спустя два дня после его освобождения из зала суда она умерла, - взгляд на притихшего отца, понявшего, куда клонит его дочь. – Два дня. Она позвонила мне и попросила защиты. Я обещала ей позаботиться о ней. Потому что она боялась, пап. Она боялась, а я не смогла дать ей защиту.
- Дженни…
- А когда я встретила его в следующий раз, - не слушая, не давая вставить слово, - он пообещал мне, что я повторю судьбу Салли. Что я такая же, просто в другой роли. И что если я не позволю ему выйти из зала суда невиновным, он позаботится обо мне. И знаешь, пап, что он сделал?
Моррис знал ответ, но смолчал. Это был тяжелый разговор для него в столь ранний час. Он склонялся к мысли, что не поздно позвонить в Нью-Йорк и просить кого-нибудь приехать. Потому что перед ним сидит не его малышка Дженни, а взрослая женщина, жаждущая мщения.
- Я сделаю все, - укладывает фотографию к остальным, в потрепанную желтую папку, - чтобы Траску дали «вышку». Все, чтобы он получил по заслугам.
- Джен, - Уолтерс подсаживается поближе, касается руки дочери, смотрит в ее зеленые глаза. – Месть не то, что тебе поможет в этом. Ты не должна мстить ему. Это не то, из-за чего стоит бросать все, что у тебя есть.
Девушка закрывает глаза, раздумывает несколько секунд. Усмехается.
- Предлагаешь все забыть? – смотрит на него пристально, но бывший коп выдерживает взгляд адвоката.
Бывший коп качает головой.
- Нет. Не забывай, что ради него ты сейчас жертвуешь всем, что тебе удалось приобрести. Не трать свою жизнь на ублюдка, дочка. Он свое получит. Но не лезь в это дело. Оно передано Ларри. А он хороший парень.
- Да, - слишком быстро соглашается она, закрывая папку. – Хороший.
- - -
- Дженнифер?
Незнакомый мужской голос. Стивен оторвал Мэри-Энн от новых занавесок, приложил трубку к уху, вслушиваясь в серьезное молчание.
- Ее сейчас нет дома, но скоро будет. Могу я узнать, кто вы?
На том конце молчат. Дольше, чем следует. Роджерсу уже пришлось смириться с вереницей «бывших парней», изредка досаждавших его супруге время от времени. Он почти убедился в клише звонившего, пока тот не подал голос.
- Ларри Андерсон. Прокурор штата Калифорния, мы работали с Дженнифер. А вы?
- Стивен Роджерс. Муж Дженни.
Мужчины молчат, не зная, что добавить.
Ларри слышит тихое пошептывание Стивена: «Мэри, нет-нет, не трогай, это не игрушка, милая…», и тут же ожесточается. Все-таки несправедливо. Не так справедливо, как ему хотелось бы.
- Передайте, что я звонил по поводу одного старого дела. И пусть перезвонит мне в офис. Срочно.
- Конечно, мистер Андерсон, - Роджерс больше занят возней с дочерью, чем различением сухого раздражения в голосе незнакомого мужчины, о котором никогда не слышал. – Что-то еще?..
Гудки.
- - -
Дело закрыто. Сдано в архив.
Но когда ты входишь в архив, достаешь дело, перелистываешь файлы, каждое выжатое досуха бюрократическое слово мгновенно всколыхнет целую гущу воспоминаний: разговоры, допросы, встречи с дознавателем, клиентом, свидетелями, попытки договориться, крики и истерики, обучение дачи показаний, слежка и колкости от противников, оппонентов в суде…
Как-то раз Ларри сравнил судебное заседание с партией в пинг-понг: обвинение забивает первый гол, и защита уже в проигрыше на одно очко. Потом будет следовать длительная партия из вызовов и допросов свидетелей, показные выпады в демонстрации улик, парирования и удары разного «калибра». Ларри всегда называл защитников «скользящими»: они пытались вывернуться так, чтобы обвинение проиграло, и часто – нечестными методами.
В этот раз «скользящим» предстояло быть ему.
Николас Траск, видный мафиози с завидным прошлым, сумел найти свидетеля и выйти под залог. Защита основалась на показаниях свидетеля как на троне, с которого снисходительно улыбалась прокурору Андерсону, которому пришлось выдержать многочисленные упреки и усмешки как от знакомых и коллег, так и от журналистов.
«Криминальный авторитет выпущен под залог из-за показаний пьяного водителя».
- Он нашел способ. Как обычно.
Но Ларри не верит своему голосу. Да и вряд ли кто поверит оправдывающему тону. Особенно Дженнифер, сидящая напротив и пролистывающая газету с интервью Траска. Отсутствующее выражение лица бывшей коллеги его нисколько не успокаивает.
- Мы можем еще раз перепроверить. Возможно, видеозапись, о которой они говорят, всего лишь «утка».
- Это и есть «утка», - спокойно отвечает она, зачитывая ответ Траска на вопрос о питании в тюрьме. – Чтобы затянуть суд. Ему не хочется управлять городом из-за решетки.
- Дженнифер.
Коронная пауза Ларри Андерсона, его фирменный серьезный взгляд. Только вот Дженнифер Уолтерс, которая обычно на это реагировала однозначно («ладно, крутой парень, сдаюсь, что ты придумал?»), даже не обратила внимания: только взяла чашку кофе и сделала глоток. Прокурор немного смутился.
- Мы можем допросить этого свидетеля.
- Ты имеешь право, - поправила тем же спокойным тоном, который немного раздражал мужчину. – Судья явно не обрадовался, что свидетель был представлен так поздно, когда дело почти закрыто. Кстати, - взгляд на хмурого Ларри, - судья Алистер или Грин?
- Алистер, - Андерсон с долей скептицизма протягивает руку к своей чашке. Видит ее понимающую улыбку, сам улыбается в ответ. Все же приятно иметь дело с коллегой, которой не следует разъяснять особенности судей. Который уже знает, что Грин не любит белых, а Алистер просто мудак, который обожает всякие сексиские шуточки.
- Но тут он однозначно на нашей стороне.
- Ты меня так успокаиваешь или подбодряешь? – Джен отрывает взгляд от газеты, смотрит на Ларри. – Я еще не забыла тот иск про домогательства.
- Который подала ему же на рассмотрение? – усмехается Ларри, и девушка смягченно улыбается. – Да, старик просто вскипал, когда тебя видел, но больше ничего сделать не мог.
- Кто знает, Ларри. Может, ты плохо знаешь этого старика.
Андерсон приподнимает брови. Уолтерс, замечая его мимику, едва не поперхнулась кофе.
- О Господи, Ларри, нет! – она смеется, и от ее смеха становится легче. Она оставила в покое газету с огромным цветным фото довольно улыбающейся морды Траска, пялящейся в объектив.
- Я и не говорил ничего такого.
- Но подумал, - она вздохнула. – Старик понял шутку и отстал. Сам виноват, что еще сказать. Так он растерзал защиту за появление новых показаний?
- Конечно. Рвал и метал Коэла. Я уж подумывал над тем, как не дать ему запустить в Майкла молоток, а то он был на грани.
- О да, - Уолтерс хмыкнула. – Он же жутко не любит «сюрпризов». Странно, что Коэл пошел на такое. Он же знает – дело пшик. Слишком много доказательств, и Траск не скрывает, что не божий цвет. Зачем бы Майку защищать Траска?
«Майк», - мысленно отмечает Ларри. – «Она назвала его Майк».
- Либо ему хорошо заплатили, либо… - Андерсон пожимает плечами: ему не особо интересно, почему Коэл взялся за дело Траска, хотя раньше всегда открещивался от заведомо проигрышных дел. А тут все как на ладони.
- Это так важно?
- Не знаю, Ларри, не знаю, - она вздыхает, закрыв газету, сложив ее пополам и отложив от себя. Все ее движения спокойны, плавны, размерены. Словно она и не читала про того, кто был виноват. Кто бы виновным, и все об этом знали, но не могли доказать. Кому? Хороший вопрос.
- Я бы переговорила с ним.
- Траском? – в голосе прокурора слышится искреннее удивление. Но Джен качает головой.
- С Майком. Он должен знать про Траска гораздо больше, чем ты.
- Но он прикроется адвокатской тайной.
Интерес Дженнифер к этому делу был понятен Андерсону, но ее желание встретиться с «Майком» вызывало у него странное чувство… ревности? Возможно.
Девушка задумчиво посмотрела на него, не учуяв подвоха.
- Зато вполне может проболтаться старому другу по секрету, - мягкая, удовлетворенная улыбка. Первое, что Ларри узнает в ней за это недолгое время после долгой разлуки. Он узнает этот взгляд, эту улыбку, эту наигранную попытку скрыть свои губы: Дженнифер придумала, чем займется этим вечером.
- - -
- Привет, милая, - она старается не выдавать недавних слез, говоря бодро и чуть громче обычного. В ее голосе проскальзывают истеричные нотки, но, может, удастся замаскировать под смех?
- Ма-а-ама, привет! – кричит Мэри-Энн в трубку, а где-то там, на заднем плане слышится голос Стивена «милая, не так сильно, ты же сломаешь».
«Четвертый телефон за месяц», - не сдерживая смешка, свободной рукой ища очередной бумажный платок. Только коробка стоит в гостиной, она ведь сама ее туда унесла пару минут назад, когда собиралась с духом, не так ли?
«Черт, черт, черт!»
- Как ты? Как учеба?
- Ой, все так хорошо! – восторженно начинает свой долгий, красочный и яркий рассказ Мэри-Энн, обрадовавшись еще одному слушателю своих прекрасных приключений. Ведь для нее каждый день это целая история, которую просто необходимо рассказать, особенно родителям!
Дженнифер слушает и утирает слезы рукавом рубашки, прикусив нижнюю губу.
«Придурок, я же знала, знала, что так все и будет!»
- О, - неожиданно голосок Мэри-Энн прерывается, становится озадаченным. – Папа с тобой хочет поговорить.
- Нет-нет, не давай ему…
- Дженни?
Бывшая Уолтерс, ныне миссис Роджерс, закатывает глаза.
- Привет, Стив.
- У тебя все в порядке?
- Конечно, - наигранная улыбка, пусть он и не видит. Просто ей нужно быть… уверенной, что он поверит. Ведь он всегда верит ей, когда она так говорит, правда?..
- Все в полном порядке. А у вас как там?
- Хорошо, - Стивен делает паузу, словно выбирая между первым и вторым вариантом чего-то, что уже не нравится Джен. Ей очень хочется сослаться на плохую связь и повесить трубку, чтобы добраться до чертовых бумажных платков и окончательно вытереть проклятые слезы…
- Ты не против, если мы с Мэри-Энн приедем в Лос-Анджелес? На пару дней?
«Как же я хочу вас видеть, о господи…»
- О нет, дорогой, - быстро проговаривает, чтобы не дать себе лишней возможности зацепиться за то, что дорого. Их нельзя впутывать. Не сейчас. Ей надо самой разобраться, самой. Ведь это ее проблемы, а она привыкла решать свои проблемы сама.
- Что-то не так?
- Сти-ив, - с укором протягивает она, уже не пытаясь скрыть последствия слез в голосе. До чего же он проницателен, черт бы его побрал с его параноей и прошлым. Их общим прошлым, из-за которого у нее до сих пор кошмары.
- Я же говорю – все в порядке, я в норме.
- Тогда почему… - пауза, ибо догадка. – Ты плакала?
Вздох.
- Да. Но это неважно, ладно? Просто… тяжелый день. И вам лучше не приезжать.
- Почему?
- Потому что так будет лучше.
@темы: някавай!
-
-
16.11.2011 в 19:58-
-
16.11.2011 в 20:27